АН-148- Таврия поднимается в небо
Додано: 09 квітня 2010, 00:59
Третьего апреля 2010 г. испробовал на себе новый АН-148 на маршруте Борисполь-Внуково. В Москву летел в командировку—обычно летаю Аэрофлотом, но на этот раз, увидев, что билет Аэросвита стоил $160 против $220 у Аэрофлота, решил лететь «родной» украинской компанией. Ещё одним фактором такого выбора был АН-148, на котором Аэросвит выполняет рейс 403 во Внуково в 11 утра—удобное время для воскресного вылета их Киева, и новый самолёт, на котором давно хотелось полетать. Очевидно, не всем пассажирам была известна эта деталь. «Мы полетим на Ане?»--вопросил недоумённо стоявший рядом со мной отец семейства, когда аэропортовский автобус подвёз нас к самолёту.
Заходили вовнутрь, конечно же, по откидному трапу, встроенному в дверь по левому борту. Трап не касался земли, поэтому пружинил под ногами. Не думаю, что это ощущение нравится всем пассажирам, но по прилёту, зато, не надо ждать установки внешнего трапа.
Когда зашёл в салон, первое, на что обратил внимание—какой-то уже забытый, но характерный запах всех Ан-ов. Это не привычный запах Боингов и Эрбасов, который уже давно ассоциируется у меня с полётом, а запах из детства, что совсем не означает, что он приятный.
Компоновка салона—двухклассовая. Я летел экономом, и, ещё покупая билет на сайте, сразу забронировал себе место 12А в расчёте, что на этом ряду висящий под крылом двигатель уже не будет заслонять мне обзор, но и в самом хвосте я ещё не окажусь. Двигатель на самом деле смотреть из иллюминатора не мешал.
Обивка кресел—под кожу, синяя с серыми бортами. Сами кресла кажутся у’же тех, что установлены на Боингах и Эрбасах, но так как не мерял —не возьмусь утверждать. Багажные полки, похоже, тоже чуть у’же, особенно в глубине, где днище чуть приподнимается. Мой рюкзак поместился, тем не менее, без проблем.
Усевшись в кресло, присмотрелся к дизайну. Честно говоря—ужас. То есть не ужас-ужас, но если я ожидал увидеть хотя бы Фольксваген, если не Мерседес, то всё равно увидел Таврию. Интересно, кто вообще подбирал все эти детали? Всё выглядит жутко несовременно и не холёно, разные элементы не сочетаются по стилю, даже на табличках с номерами мест не указано, какое из них у окна (стандартная практика для самолётов западного производства). На спинке впереди стоящего кресса прикреплена табличка LIFE VEST UNDER YOUR SEAT c переводом, почему-то, на русский, а не на украинский. Такое впечатление, что кирилличную надпись набивали где-то в Китае—буквы какие-то кривые, со странными утолщениями в ненужных местах, хорошо, хоть, без ошибок.
В салоне экономкласса работала одна бортпроводница, её коллега обслуживал бизнес-класс. Удивило то, что рейс выполнялся на самом деле Авиалиниями Антонова совместно с Аэросвитом. О другом «носителе» кода на этот рейс—Виндроуз—вообще в приветствии пассажирам не упомянули.
Сообщение о мерах безопасности и спасательном оборудовании отличалось от привычного тем, что у АН-148 нет запасного выхода на крыло, т.к. крыло—сверху. Далее нам предложили ознакомиться с инструкцией по безопасности, располагающейся в кармашке кресла. Достал инструкцию—мама дорогая! Несмотря на то, что мировая цивилизация уже давно придумала, как понятно, с помощью нехитрых пиктограмм, показать пассажирам на этом ламинированном листочке, что делать и за что дёргать в случае опасности, инструкция на АН-148—это настоящий ребус, который можно разгадывать в течение всего перелёта. Никакой логики в последовательности картинок нет и близко. Какие-то из них большие, какие-то маленькие, а ещё какие-то вылезают одна из другой и дополняют что-то на полях. Более удручающее впечатление производит только английский перевод текста этой инструкции. “Pursuant to the international rules you are offered to acquaint with arrangement and order of use of emergency equipment. You should execute all indications of the crew members and lighting up illuminated indicator board!” (Восклицательный знак—это тоже часть текста). Что там англочитающие пассажиры должны поджигать, не хочется даже догадываться.
И тут запустились двигатели. Точнее, сперва только один из них. В какое-то мгновение было ощущение, что рядом включили камнедробильную машину, которая сейчас разрежет наш Анчик пополам. Такого грохота я давно не слышал, сидя в самолёте. Благо мой первоначальный испуг, что так будет всю дорогу, не оправдался—через минуту двигатель уже равномерно гудел и напоминал хороший пылесос. И тут включился второй двигатель. С таким же грохотом. Господа «аностроители», вы так всех западных клиентов перепугаете!
Взлетали по «хорошей» полосе—короткий разгон, и мы пошли вверх. Впереди—час двадцать полёта, и как раз время смотреть в иллюминатор. Насколько я понимаю, это был самый первый экземпляр АН-148, поэтому налетал он, очевидно, уже прилично, но как можно было за это время обтереть краску внутри иллюминатора? Такого я не видел ещё ни на одном Боинге или Эрбасе. Я вообще никогда не обращал внимание, что там есть какая-то краска, или не знаю даже, что это. Но то, чем промазано стекло внутри иллюминатора по краям, выглядело так, будто это окно с дачи, а не окно самолёта. Также, благодаря удобному расположению крыла сверху, можно было увидеть облупившуюся краску снизу.
В общем, полёт был нормальным. Всё довольно привычно, и даже ничего особенного—наверно так и должно быть. Будучи пассажиром, трудно оценить экономичность самолёта, его электронику, механику и качества планёра. Оценить можно только внешний вид и собственные ощущения.
В какой-то момент стали разносить еду. К Ану она, конечно, никакого отношения не имеет, но она была отвратительна—хоть двойной холодный сэндвич с какими-то сыром и мясом на чёрном хлебе в треугольной пластиковой упаковке и был запломбирован с «сегодняшней» датой, к приятным впечатлениям его поедание не относилось. Совсем.
За время полёта удалось поработать на ноутбуке. Я боялся, что не смогу открыть крышку на удобный для работы угол—возможно, будет мешать сиденье передо мной, но оно совсем не мешало. Как ни странно, когда через несколько дней возвращался уже на 737, столкнулся как раз с этой проблемой—спинка кресла не позволяла открыть экран до удобного угла, ставь я ноут на колени или на столик—экран всё равно оставался наклонённым вниз.
Кто-то спросил у бортпроводницы, будут ли продавать товары дьюти-фри. «Нет, дьюти-фри не будет,»--коротко отрезала она.
Из любопытства решил заглянуть в туалет. Кабина в экономклассе одна—в конце салона справа по борту. Напротив неё слева—аварийный выход и место бортпроводника. Сидя на этом месте, можно наблюдать за происходящим в салоне через окошко в перегородке, отделяющей выход от сидений последнего ряда. Аварийный выход по правому борту находится уже после туалетной комнаты в отсеке кухни. Таким образом, правый и левый выходы—не напротив друг друга.
Туалетная комната оказалась не лучше остального внутреннего убранства самолёта. Унитаз вообще с какой-то деревянной крышкой, а дверца-гармошка имеет с внутренней стороны доводчик на уровне локтя. Кто всё это придумывал?
Пока я находился в туалете, зажглось табло «вернитесь на место», т.к. мы вошли в зону турбулентности. Нас неплохо потрясло с приближением ко Внуково—чем ниже мы опускались, тем неприятнее были ощущения от болтанки. Но за бортом ярко светило солнце, и было видно, что внизу—отличная погода. Бортпроводник сказал, что через 10 минут мы приземлимся.
Никакими особенными объявлениями по ходу полёта капитан корабля нас не баловал—он вообще ни разу ничего не сказал: ни на какой высоте мы летим, ни с какой скоростью, и даже гордо не рассказал, что у нас за такой чудесный самолёт. Похоже, Аэросвит не рассказал Авиалиниям Антонова, которые обычно эксплуатируют грузовые АН-124 и Мрию, что с пассажирами надо общаться. Очевидно, руководствуясь опытом перевозки крупногабаритных грузов, капитан совершил и посадку. Это был конкретный удар о полосу. Несильный, но неприятный. Потом мы быстро затормозили, подъехали на стоянку, вышли по пружинящему трапу на лётное поле и зашли в рядом стоящий аэропортовский МАЗ.
Удивило то, что за время полёта бортпроводники не раздали российские иммиграционные карточки—они это делали всегда на всех остальных рейсах в Москву. Оказалось, что во Внуково карточки выдают на паспортном контроле: пограничник вносит данные паспорта в компьютер для проверки, и они автоматически форматируются под карточку, которую пограничник распечатывает на обыкновенном принтере—точь-в-точь как в обменном пункте, потом протягивает карточку вам и просит подписать в двух местах.
Вот так прошёл мой первый полёт на гордости украинского авиапрома АН-148ом. Захочу ли я специально пролететь на нём ещё? Врядли. В самолёте хочется испытывать привычные ощущения, а не открывать для себя новые способы закрытия багажных полок, ударяться рукой об устройство двери туалета с щелью в коридор, созерцать ободранную ковровую обивку вдоль стен или опираться на ходящие ходуном поручни между сиденьями. Но Путин сказал, что «машина хорошая», значит надо верить.
Александр Клеймёнов
Медиа-директор
WantMore
Заходили вовнутрь, конечно же, по откидному трапу, встроенному в дверь по левому борту. Трап не касался земли, поэтому пружинил под ногами. Не думаю, что это ощущение нравится всем пассажирам, но по прилёту, зато, не надо ждать установки внешнего трапа.
Когда зашёл в салон, первое, на что обратил внимание—какой-то уже забытый, но характерный запах всех Ан-ов. Это не привычный запах Боингов и Эрбасов, который уже давно ассоциируется у меня с полётом, а запах из детства, что совсем не означает, что он приятный.
Компоновка салона—двухклассовая. Я летел экономом, и, ещё покупая билет на сайте, сразу забронировал себе место 12А в расчёте, что на этом ряду висящий под крылом двигатель уже не будет заслонять мне обзор, но и в самом хвосте я ещё не окажусь. Двигатель на самом деле смотреть из иллюминатора не мешал.
Обивка кресел—под кожу, синяя с серыми бортами. Сами кресла кажутся у’же тех, что установлены на Боингах и Эрбасах, но так как не мерял —не возьмусь утверждать. Багажные полки, похоже, тоже чуть у’же, особенно в глубине, где днище чуть приподнимается. Мой рюкзак поместился, тем не менее, без проблем.
Усевшись в кресло, присмотрелся к дизайну. Честно говоря—ужас. То есть не ужас-ужас, но если я ожидал увидеть хотя бы Фольксваген, если не Мерседес, то всё равно увидел Таврию. Интересно, кто вообще подбирал все эти детали? Всё выглядит жутко несовременно и не холёно, разные элементы не сочетаются по стилю, даже на табличках с номерами мест не указано, какое из них у окна (стандартная практика для самолётов западного производства). На спинке впереди стоящего кресса прикреплена табличка LIFE VEST UNDER YOUR SEAT c переводом, почему-то, на русский, а не на украинский. Такое впечатление, что кирилличную надпись набивали где-то в Китае—буквы какие-то кривые, со странными утолщениями в ненужных местах, хорошо, хоть, без ошибок.
В салоне экономкласса работала одна бортпроводница, её коллега обслуживал бизнес-класс. Удивило то, что рейс выполнялся на самом деле Авиалиниями Антонова совместно с Аэросвитом. О другом «носителе» кода на этот рейс—Виндроуз—вообще в приветствии пассажирам не упомянули.
Сообщение о мерах безопасности и спасательном оборудовании отличалось от привычного тем, что у АН-148 нет запасного выхода на крыло, т.к. крыло—сверху. Далее нам предложили ознакомиться с инструкцией по безопасности, располагающейся в кармашке кресла. Достал инструкцию—мама дорогая! Несмотря на то, что мировая цивилизация уже давно придумала, как понятно, с помощью нехитрых пиктограмм, показать пассажирам на этом ламинированном листочке, что делать и за что дёргать в случае опасности, инструкция на АН-148—это настоящий ребус, который можно разгадывать в течение всего перелёта. Никакой логики в последовательности картинок нет и близко. Какие-то из них большие, какие-то маленькие, а ещё какие-то вылезают одна из другой и дополняют что-то на полях. Более удручающее впечатление производит только английский перевод текста этой инструкции. “Pursuant to the international rules you are offered to acquaint with arrangement and order of use of emergency equipment. You should execute all indications of the crew members and lighting up illuminated indicator board!” (Восклицательный знак—это тоже часть текста). Что там англочитающие пассажиры должны поджигать, не хочется даже догадываться.
И тут запустились двигатели. Точнее, сперва только один из них. В какое-то мгновение было ощущение, что рядом включили камнедробильную машину, которая сейчас разрежет наш Анчик пополам. Такого грохота я давно не слышал, сидя в самолёте. Благо мой первоначальный испуг, что так будет всю дорогу, не оправдался—через минуту двигатель уже равномерно гудел и напоминал хороший пылесос. И тут включился второй двигатель. С таким же грохотом. Господа «аностроители», вы так всех западных клиентов перепугаете!
Взлетали по «хорошей» полосе—короткий разгон, и мы пошли вверх. Впереди—час двадцать полёта, и как раз время смотреть в иллюминатор. Насколько я понимаю, это был самый первый экземпляр АН-148, поэтому налетал он, очевидно, уже прилично, но как можно было за это время обтереть краску внутри иллюминатора? Такого я не видел ещё ни на одном Боинге или Эрбасе. Я вообще никогда не обращал внимание, что там есть какая-то краска, или не знаю даже, что это. Но то, чем промазано стекло внутри иллюминатора по краям, выглядело так, будто это окно с дачи, а не окно самолёта. Также, благодаря удобному расположению крыла сверху, можно было увидеть облупившуюся краску снизу.
В общем, полёт был нормальным. Всё довольно привычно, и даже ничего особенного—наверно так и должно быть. Будучи пассажиром, трудно оценить экономичность самолёта, его электронику, механику и качества планёра. Оценить можно только внешний вид и собственные ощущения.
В какой-то момент стали разносить еду. К Ану она, конечно, никакого отношения не имеет, но она была отвратительна—хоть двойной холодный сэндвич с какими-то сыром и мясом на чёрном хлебе в треугольной пластиковой упаковке и был запломбирован с «сегодняшней» датой, к приятным впечатлениям его поедание не относилось. Совсем.
За время полёта удалось поработать на ноутбуке. Я боялся, что не смогу открыть крышку на удобный для работы угол—возможно, будет мешать сиденье передо мной, но оно совсем не мешало. Как ни странно, когда через несколько дней возвращался уже на 737, столкнулся как раз с этой проблемой—спинка кресла не позволяла открыть экран до удобного угла, ставь я ноут на колени или на столик—экран всё равно оставался наклонённым вниз.
Кто-то спросил у бортпроводницы, будут ли продавать товары дьюти-фри. «Нет, дьюти-фри не будет,»--коротко отрезала она.
Из любопытства решил заглянуть в туалет. Кабина в экономклассе одна—в конце салона справа по борту. Напротив неё слева—аварийный выход и место бортпроводника. Сидя на этом месте, можно наблюдать за происходящим в салоне через окошко в перегородке, отделяющей выход от сидений последнего ряда. Аварийный выход по правому борту находится уже после туалетной комнаты в отсеке кухни. Таким образом, правый и левый выходы—не напротив друг друга.
Туалетная комната оказалась не лучше остального внутреннего убранства самолёта. Унитаз вообще с какой-то деревянной крышкой, а дверца-гармошка имеет с внутренней стороны доводчик на уровне локтя. Кто всё это придумывал?
Пока я находился в туалете, зажглось табло «вернитесь на место», т.к. мы вошли в зону турбулентности. Нас неплохо потрясло с приближением ко Внуково—чем ниже мы опускались, тем неприятнее были ощущения от болтанки. Но за бортом ярко светило солнце, и было видно, что внизу—отличная погода. Бортпроводник сказал, что через 10 минут мы приземлимся.
Никакими особенными объявлениями по ходу полёта капитан корабля нас не баловал—он вообще ни разу ничего не сказал: ни на какой высоте мы летим, ни с какой скоростью, и даже гордо не рассказал, что у нас за такой чудесный самолёт. Похоже, Аэросвит не рассказал Авиалиниям Антонова, которые обычно эксплуатируют грузовые АН-124 и Мрию, что с пассажирами надо общаться. Очевидно, руководствуясь опытом перевозки крупногабаритных грузов, капитан совершил и посадку. Это был конкретный удар о полосу. Несильный, но неприятный. Потом мы быстро затормозили, подъехали на стоянку, вышли по пружинящему трапу на лётное поле и зашли в рядом стоящий аэропортовский МАЗ.
Удивило то, что за время полёта бортпроводники не раздали российские иммиграционные карточки—они это делали всегда на всех остальных рейсах в Москву. Оказалось, что во Внуково карточки выдают на паспортном контроле: пограничник вносит данные паспорта в компьютер для проверки, и они автоматически форматируются под карточку, которую пограничник распечатывает на обыкновенном принтере—точь-в-точь как в обменном пункте, потом протягивает карточку вам и просит подписать в двух местах.
Вот так прошёл мой первый полёт на гордости украинского авиапрома АН-148ом. Захочу ли я специально пролететь на нём ещё? Врядли. В самолёте хочется испытывать привычные ощущения, а не открывать для себя новые способы закрытия багажных полок, ударяться рукой об устройство двери туалета с щелью в коридор, созерцать ободранную ковровую обивку вдоль стен или опираться на ходящие ходуном поручни между сиденьями. Но Путин сказал, что «машина хорошая», значит надо верить.
Александр Клеймёнов
Медиа-директор
WantMore
а на самом деле, большинству людей пофиг на чем лететь
Не знаю как по вам, а как по мне мазохизм еще тот 
